Гермиона вошла в гостиную Гриффиндора со стопкой книг в руках.
Джинни, сидевшая в кресле у камина, могла прекрасно видеть и ее, и всю гостиную. Хотя место напротив Джинни и было свободно, Гермионе явно требовалось место рядом со столом.
Единственное место, подходящее для Гермионы – рядом с Гарри, в полутемном углу гостиной. Джинни видела, как он парой фраз заставил убраться уже с десяток гриффиндорцев, желавших присоединиться к нему, и не факт, что он позволит это сделать и Гермионе. Бывшая подруга Гарри также наметила для себя именно это место рядом с парнем.
Но Гарри просто проигнорировал ее, когда девушка положила книги на стол и, взяв одну из них, начала читать. Спустя некоторое время Гарри обратил внимание на то, что она делала.
Джинни, которой все было прекрасно видно, заметила, что он не сделал ничего, чтобы остановить Гермиону, пока она не взяла одну из его книг, и не начала листать ее.
“Кажется, Гермиона перешла границу,” – чуть отстраненно подумала Джинни, наблюдая, как Гарри вырвал книгу из руки девушки прежде, чем она смогла пролистать пару страниц.
Во внезапной тишине, заполнившей гостиную, все услышали раздраженный голос парня:
- Я предупреждал тебя, Грейнджер, держаться подальше от меня и моих дел! – он явно был очень разозлен.
- Мне просто было интересно, что ты читаешь, - попыталась оправдаться Гермиона. – Они не похожи на школьные книги.
- Это не учебники, ты права, - уже спокойнее ответил парень. – Но ты потеряла какое-либо право вмешиваться в мои дела еще в прошлом году, помнишь? Кажется, самая умная ведьма Хогвартса оглохла, так как не помнит то, что я говорил уже несколько раз. Видимо, нужно что-то больше, чем слова, чтобы она поняла, что может случиться, если ты продолжишь совать свой нос в мои дела.
Джинни так и не поняла, что за жест он сделал, указав рукой на Гермиону. Повинуясь движению руки, все свитки и учебники, лежащие на столе взлетели и аккуратно приземлились в его раскрытый рюкзак. Закинув его за плечо, Гарри обронил: “Можешь воспользоваться столом”. И ушел.
Гермиона с горечью смотрела ему вслед. Заметив это, Джинни, закрыв книгу, девушка подошла к ней:
- Все будет хорошо, Гермиона. Вот увидишь, - успокаивающе сказала она.
- Сомневаюсь, Джинни, - в голосе Гермионы ясно слышались слезы. – Мы с Гарри были лучшими друзьями все шесть лет, а теперь я все разрушила только потому, что не хотела дать ему презумпцию невиновности. Я должна была знать это. История слишком стандартна, как с Сириусом, но я верила, что директор всегда знает лучше, что правильно, а что – нет.
- Вот увидишь, просто нужно какое-то время, чтобы Гарри простил нам то, что мы сделали, - Джинни не хотела признавать, что она, возможно, потеряла парня, которого она любила и хотела.
- Гарри, кажется, не хочет этого, - заметила Гермиона, доставая еще пару книг из своей сумки. – Уверена, профессор Дамблдор заставил его вернуться из-за того, чтобы у нас была возможность извиниться перед ним. Он… Мне бы хотелось дружить с ним… снова… как тогда. Я хочу, чтобы он жил бы с нами в волшебном мире.
- Прошло всего пара месяцев, - Джинни присела рядом. – Ему просто нужно время. И мы должны быть здесь, если он захочет поговорить… или еще чего-нибудь. – Она покраснела.
- Ты все еще хочешь его? – едва заметно усмехнувшись, спросила Гермиона, открывая книгу.
Внезапно в комнате раздался визг, вопль ужаса. Общежитие мгновенно затихло – не каждый день услышишь, как визжит от ужаса Гермиона Грейнджер. Несколько студентов даже выхватили палочку, озираясь в поисках предполагаемой угрозы. Джинни недоуменно поглядела на подругу, пытаясь выяснить, что же ее так напугало. Гермиона была довольно уравновешенной, спокойной девушкой, и Джинни никак не могло прийти в голову, что случилось.
- Что с тобой? – взволнованно спросила она.
- Не видишь? – Гермиона ткнула ей под нос книгу. – Гарри уничтожил мой учебник.
Взглянув на обложку, мельком просмотрев пару страниц, Джинни вернула девушке книгу, только пожав плечами в знак того, что она ничего не нашла.
- Она пуста! – Взвизгнула Гермиона. – Он стер мою книжку!
Девушка в панике начала лихорадочно пролистывать остальные книжки: “Все книги пусты! Там ничего нет!”
Джинни наугад взяла учебник по рунам. Там были слова. Она могла их видеть. Конечно, многие были непонятны, но они там были.
Мельком взглянув на Гермиону, все еще пребывающую в состоянии сильного шока, девушка, резко взмахнув рукой, влепила ей пощечину. Грейнджер дернулась и затихла.
- Гермиона, слова никуда не делись. Гарри ничего не делал с твоими книжками.
- Но они пусты! Я не могу прочитать ни слова! – Гермиона тупо смотрела на чистые страницы.
Джинни взяла у нее из рук учебник:
- Ингуз – руна Завершения и Плодородия. Наличие этой руны в любой группе символов предполагает, что действие будет завершено. Также этот рунический символ ассоциируется с норвежским Богом лесов и полей.
Она прекратила читать и взглянула на Гермиону, которая внезапно побледнела.
- Что с тобой?
- Гарри сделал что-то с моими глазами, - растерянно произнесла она. – Я ничего не вижу в этих книгах.
* * *
Гарри вернулся в гостиную Гриффиндора за несколько минут до комендантского часа. В кресле около камина он неожиданно заметил профессора МакГонагалл, смотревшую на него.
- Профессор, - поприветствовал ее парень, и направился к себе в комнату.
- Постойте, мистер Поттер, - Минерва поднялась с кресла. – Я хотела бы поговорить с вами.
- Прекрасно. О чем, профессор?
- Для начала, где вы были? – поинтересовалась МакГонагалл. – Старосты искали вас несколько часов.
- Я был в единственном месте в этой проклятой школе, где меня не беспокоили всякие там студенты, пытающиеся извиниться за то, что не может быть прощено, - спокойно, хотя и с некоторым холодком, сказал Гарри.
Минерва не знала, как ответить ему так, чтобы не разозлить парня – ей было необходимо уговорить его убрать заклинание, которое он наложил на Гермиону. Не долго думая, она решила перейти прямо к сути:
- Что вы сделали с мисс Грейнджер? И когда это пройдет?
Улыбка, появившаяся на лице Поттера, заставила ее мысленно вздрогнуть.
- Мне просто надоело, что она лезет в мои дела, профессор. Я уже несколько раз предупреждал ее оставить меня в покое, если это не касалось школьных дел, но, видимо, она раз за разом забывала об этом. Поэтому я попробовал кое-что другое. К слову сказать, это не пройдет со временем. Думаю, она больше не прочтет ни одной книжки в своей жизни, если я не уберу заклинание.
- Как вы смеете мешать студентам учиться?! Сто баллов с Гриффиндора за преднамеренное нападение на студента! Я требую, чтобы вы сейчас же убрали свое заклинание, Поттер! – МакГонагалл была на грани срыва.
- Вы требуете… - рассмеялся Гарри. – Вы требуете… Просто прекрасно. Ну и почему я должен делать то, что вы требуете? Вы – не моя мать, и даже не ответственны за меня. И даже если бы это было так, я предпринял бы любые усилия, чтобы выйти из-под вашей “опеки”… мадам.
МакГонагалл вздрогнула, почувствовав презрение, с которым он произнес последнее слово.
- И когда вы наконец поймете, что ваше мнение для меня больше не играет никакой роли? – продолжал Гарри, как будто он обсуждал погоду. – Больше не имеет значения с того дня, как вы стояли и смотрели, пока студенты вашего Дома уничтожали лучшие воспоминания моей жизни. Благодаря Дамблдору, у меня не было хорошего дня, пока я жил у Дурслей, но никто из волшебного мира и не задумался, как относились к их Герою, когда он жил не в волшебном мире. Хотя, если вспомнить, они не заботились об этом, когда я был и здесь, с волшебниками. Все, о чем они беспокоились – так это о том, чтобы я уничтожил Волдеморта, и они смогли бы вернуться к своей размеренной жизни, насколько спокойной, настолько и ничтожной и тупой. Следовательно, для всех вас я был не более чем оружием, которое должно уничтожить Волдеморта.
К МакГонагалл, видимо, вернулся голос: “Я заботилась о вас, забочусь и по сей день. Как и обо всех остальных студентах моего Дома. Никогда бы не подумала, что доживу до дня, когда студент благородного Дома Гриффиндора нападет на другого студента”.
- Тогда где вы были последние двадцать лет, профессор?! Жили в пузыре, или, может быть, под скалой?! – голос Гарри буквально сочился ядом. – Возможно, вы просто забыли о Питере Петтигрю, храбром Гриффиндорце, Пожирателе Смерти, который предал моих родителей? И, конечно, о Перси Уизли, который был и Старостой, и Главным Мальчиком, но, тем не менее, убил Невилла и присоединился к Волдеморту. Так давайте же вернемся и в прошлый год, когда вы стояли и смотрели, пока ваши студенты, студенты благородного Дома Гриффиндора, жгли мои единственные воспоминания которые когда-либо были у меня о родителях и крестном. Думаю, было бы правильнее изменить эмблему дома на шакала, мадам, потому что я понял на собственной шкуре, что гриффиндорцы предают людей при малейшей провокации, и даже чаще, чем Слизеринцы.
Минерва хотела что-нибудь возразить, но, к ее глубокому сожалению, все, что он сказал, было верно. Питер на самом деле предавал Поттеров даже не раз и не два, и гриффиндорцы уже несколько раз устраивали Гарри обструкцию, и она, декан факультета, не вмешивалась. Единственное, иногда она делала это сознательно по приказу Дамблдора – он говорил, что это только закалит мальчика и поможет ему в борьбе с Темным Лордом. Он должен был быть сильным, если магический мир хотел выжить.
Перси Уизли. Уж кого-кого, а его она никогда бы не подозревала в поклонении Лорду, но, к ее вящему разочарованию, так оно и было. На его закрытом суде в прошлом месяце он был осужден на смерть за многочисленные преступления. Хотя он сам предложил рассказать о своих ‘приключениях’, что, как подозревала Минерва, было вызвано не столько желанием покаяться во всех грехах, сколько нежеланием встретиться с Поттером, парня все же допросили под Сывороткой Правды. Теперь все, что оставалось сделать – убить его, что вызывало некоторое затруднение с тех пор, как мистер Поттер уничтожил всех дементоров. В настоящее время Министерство рассматривало проект о легальном применении Авады Кедавры.
Наконец поняв, что она мало чего добьется, апеллируя к чувствам Гарри к своему родному факультету, Минерва решила пойти другим путем:
- Мистер Поттер, что мы можем сделать для вас, чтобы убрать это проклятие с мисс Грейнджер? В отличие от вас, она заботится о своем образовании, и ваш поступок ничуть не лучше того, что совершили мы в прошлом году. Мы не можем исправить то, что сделали, но не падайте столь же низко, мистер Поттер. Вы лучше их.
- Как жаль, что вы не понимали этого в прошлом году, когда верили, что я способен на убийство одного из своих друзей. Или прежде, чем позволили этим студентам сжечь мои вещи. – С презрением выплюнул Гарри, но затем на пару секунд задумался. – Что ж… Я уберу заклинание. Но только если она примет мои условия.
- Какие условия? – со вполне обоснованным подозрением спросила Минерва.
- О, не волнуйтесь, ничего опасного, - Гарри рассмеялся. – Она просто должна будет перед всей школой в пятницу, в обеденный перерыв, и принести клятву на своей магии, текст которой я напишу. И она не сможет ее никак изменить.
- Почему, не завтра на завтраке, или не прямо сейчас? – предложила МакГонагалл. – Почему ты заставляешь ее страдать в течение целой недели?
Гарри поморщился:
- Не вам говорить со мной о страдании. Ни она, ни вы не знаете, что такое страдание. Страдать – это провести целый год бок о бок с дементорами Азкабана, когда ты невиновен. Страдать – это провести десять лет жизни в буфете, и избиваемый своим кузеном просто так или за случайное колдовство. Это когда ты видишь, как твой единственный родственник, крестный отец, проваливается сквозь Арку в Отделе Тайн и зная, что, по крайней мере частично, это и твоя вина в его смерти.
И, не дожидаясь ответа МакГонагалл, Гарри взлетел вверх по лестнице в свою комнату.
* * *
Очевидно, сарафанное радио было одно из лучших в волшебном мире, ибо на следующий день уже все знали, что Поттер проклял свою бывшую лучшую подругу Гермиону Грейнджер так, чтобы она не смогла прочесть ни слова из книг. По замку уже расползался слух, что, как и на втором курсе, Дамблдор не смог расколдовать студентку.
Равенкловцы и слизеринцы с удовольствием смотрели, как Гермиона делается все более и более раздражительной и нервной от того факта, что она еще неделю не сможет прочесть ни слова. Впрочем, хотя никто этого и не понимал, девушка все же ходила на уроки. Профессора даже пытались помочь, попросив несколько студентов Равенкло почитать для нее лекции, чтобы девушка не сильно отстала, и пару студентов писать ее домашнюю работу под диктовку. Удивительно, но у них всегда находилась уважительная причина отказаться от такого занятия.
Ее не любили ни равенкловцы, ни слизеринцы. Слизерин – в основном потому, что она была магглорожденной, да к тому же из-за нее Гриффиндор постоянно обгонял их по очкам. Равенкло – из-за того высокомерия, едва не переходившее в зазнайство. Из-за ее уверенности, что все ответы можно было найти в книге. Но ведь это неправда. Всегда будет открыто что-то новое, и старая информация должна быть пересмотрена или убрана, если новые факты противоречили теориям.
Практически весь Хогвартс собрался посмотреть на неудачные попытки гриффиндорцев заставить Поттера убрать проклятие. С его стороны хватило нескольких точно подобранных фраз, и заклятия, которым тот наградил Рона Уизли. Теперь еще один его бывший друг в течение двух дней ходил с зеленый кожей и серебряными волосами. К тому же, как только он замечал слизеринцев, вместо обычных оскорблений был вынужден говорить только комплименты. К их чести, студенты Слизерина достаточно быстро сообразили, что к чему, и толпились вокруг Рона так часто, как только можно.
Теперь по вечерам гриффиндорцы, включая даже Рона, читали для Гермионы свои лекции. Но их терпения хватало только на пару вечеров, отчего девушка стала раздражительнее чем раньше. Как следствие, студенты не изъявляли желания читать ей конспекты больше одного раза, и даже профессор МакГонагалл не имела никакого права требовать от студентов других факультетов того же самого. Пара наиболее сострадательных к ее положению равенкловцев предложили написать за нее домашнюю работу, но, допустив пару неточностей и позже выслушав ее нотации по этому поводу, отказались помогать ей снова.
Большинство студентов Равенкло заметили, что гриффиндорцы избрали довольно жалкую тактику в отношениях с Поттером – при любом удобном случае они только и говорили ему что-то вроде “Преобладай на этим”, “Все в прошлом, мы должны идти дальше”. Равенкловцы, ну, или по крайней мере большинство из них, избрали другую тактику. Они не были экспертами в области чувств, как пуффендуйцы, которые также игнорировались Поттером, но были согласны с ними с одном. Прощение, если оно вообще будет, должно быть решение Поттера, а не их. Никто не может злиться вечно, если постоянно не злить человека, и гриффиндорцы именно так и поступали. Единственный человек в школе, который мог относительно нормально поговорить с Поттером, была Луной Лавгуд. Но, как кто-то метко сказал, она не поймет, что началась зима, пока ее не засыплет снегом.
* * *
В среду, в конце Трансфигурации, МакГонагалл объявила:
- Мистер Поттер, я попрошу вас остаться. Мистер Криви, передайте профессору Хагриду, что мистер Поттер задержится.
Вздохнув, Гарри прислонился к стене.
Как только студенты вышли, профессор продолжила:
- Директор попросил вас зайти в кабинет, мистер Поттер.
- Когда? – спросил Гарри, подсознательно настроившись на неприятности.
- Сейчас.
По пути к кабинету Дамблдор, Гарри поинтересовался:
- Как думаете, о чем он хочет поговорить?
- Директор не счел нужным посвятить меня в это, - решительно ответила МакГонагалл.
“Вероятно, хочет заставить меня отказаться от клятвы”, - с иронией подумал Гарри, стоя перед горгульей.
Поднявшись по лестнице, и стоя перед дверью, Гарри боком прислонился к стене в ожидании. Ему было любопытно, сколько времени потребуется, чтобы терпение Дамблдора закончилось, и он сам открыл дверь. Поттера не волновало, даже если бы пришлось простоять так весь день – в любом случае, никаких иных дел у него не было. Если чему Азкабан и учил, так это терпению.
Взглянув на часы, когда дверь отворилось, он понял, что прошло всего пятнадцать минут.
- Входи, Гарри, - пригласил Альбус, кладя обратно на стол волшебную палочку.
- Мистер Поттер, - напомнил парень.
- Входите, мистер Поттер, - настроение Альбуса слегка упало.
Гарри присел на наколдованный стул и снова замолчал.
Взмах палочкой – и на столе появился горячий чайник. Взяв в руки чашку, Альбус предложил:
- Не хотите немного чаю?
Гарри отрицательно помотал головой, продолжая вглядываться в картину Финеаса.
Дамблдор медленно пил свой чай, ожидая, пока Гарри начнет говорить. Несмотря на то, что заставил его открыть дверь, Альбус помнил, что мальчик был нетерпелив. Только с возрастом и опытом человек набирался терпения.
Шла уже вторая чашка чая, а Гарри все так же смотрел на Финеаса. Тот уже несколько раз пытался поговорить с парнем, говоря ему посмотреть на что-нибудь еще, но все впустую.
Наконец, терпение самого непопулярного директора Хогвартса лопнуло, и, попытавшись уйти с картины, он понял, что не может. Повернувшись к директору, он потребовал: “Дамблдор, заставьте его освободить меня!”
- Вы о ком, Финеас? – с недоумением спросил тот.
- О Поттере. Из-за него я не могу уйти с картины.
- Мистер Поттер, вы сделали это?
- Да.
- Но почему?
- Частично из-за того, что мне не нравилось, как он на меня смотрит, частично потому что мне хотелось попробовать это сделать, - взглянув на директора, ответил Гарри.
- Почему вы это сделали, мистер Поттер? – повторился Альбус.
- Потому что мне надоело, что они за мной шпионят, - без обиняков пояснил Гарри. – Я не знаю, выяснили ли студенты, откуда вы знаете все, что происходит в школе, но я – да. К слову, мне понадобилось на это довольно много времени, когда дементоры не пытались свести меня с ума.
- Я не использую портреты в слежке за вами или за кем-нибудь еще, - отрезал Дамблдор.
Глядя на выражение лица парня, Дамблдор понял его мысль еще до того, как Гарри озвучил ее: “Попробуй на ком-нибудь другом”.
Внимательно смотря на бывшего директора, Гарри проговорил:
- Послушай меня, Финеас. И передай остальным. Если еще хоть кто-нибудь из вас будет следить за мной, я уничтожу вас, ясно?
- Ты не можешь запретить нам наблюдать за Хогвартсом, Поттер, - высокомерно заметил Финеас.
- Я говорю не о Хогвартсе, а обо мне, - резко ответил Гарри. – Думаю, чтобы лучше представить, о чем я говорю, предлагаю вам посмотреть, что случилось с портретом матушки Сириуса на Гриммаулд-Плейс.
- Мистер Поттер, не угрожайте портретам, - из голоса Дамблдора исчезла привычная мягкость.
- Если они не будут беспокоить меня – им не нужно будет беспокоиться о себе.
Видя, что тема разговора вовсе не та, которую он планировал, Дамблдор переменил тему:
- Мистер Поттер, вообще-то я пригласил вас для того, чтобы попросить убрать то проклятие, которое вы наложили на мисс Грейнджер и не заставлять ее клясться.
- Нет. – Отрезал Гарри.
- Почему вы хотите вычеркнуть мисс Грейнджер из своей жизни? Она – ваш друг и…
- Была, - прервал его Гарри. – Она была моим другом. И никогда больше не будет им снова.
- Гарри, ты не можешь слишком долго оставаться столь же злым на нас, - быстро произнес Дамблдор, будто боясь, что его перебьют. – Именно такой дорожкой и шел Волдеморт. Мы все хотим помочь тебе, но прежде ты должно разрешить нам сделать это. Не стоит бросать пусть даже своих бывших друзей. Никто не должен жить в одиночестве.
- Я был один всю мою жизнь, - заметил Гарри. – Почему должно что-то меняться?
Дамблдор вздохнул, зная, что только он сам был ответственен за это чувство одиночество Гарри. Непредусмотрительность, как говорят магглы, - всегда 50\50. Он никогда не понимал этого выражения. Но теперь, оглядываясь назад, старик вспоминал все те ошибки, которые он сделал. “Добрыми намерениями выстлана дорога в ад”, – подумалось ему. Дамблдор знал, чего будет стоить Гарри жизнь у Дурслей, но это – единственный способ спасти ему жизнь, даже если они и не любили его. “Нет”, - поправил он себя. – “Ненавидели”. Альбус думал, что как только мальчик вернется в волшебный мир, они смогут исправить это, но, увы, сейчас получалось все не слишком то хорошо.
Чуть встряхнув головой, избавляясь от ненужных мыслей, он взглянул на парня.
- Гарри…
- Поттер, - тон голоса ясно говорил, что больше не стоит так ошибаться.
- Мисс Грейнджер сделала ошибку, - Дамблдор не оставлял попыток переубедить этого молодого человека. – Она пробует исправить их.
- Как? Суя нос в мои дела? – Гарри вдруг показалось, что он это уже говорил. – Я сказал ей не лезть в дела которые ее не касаются, и я буду нормально к ней относиться. Но – нет. Мисс Всезнайка должна знать все, даже когда это к ней вообще никак не относится. Я предупреждал ее по крайней мере трижды, но она не обращала на это внимания. Теперь она выучит свой урок, и как только принесет магическую клятву, я верну ей способность читать. И уже потом мне не нужно будет волноваться об ее любопытстве, так как в случае нарушения клятвы она просто вернется в мир магглов.
- Мистер Поттер, мы и так потеряли уже слишком много магов и ведьм, в течение террора Волдеморта. – К Дамблдор вернулась его обычная рассудительность. – Мы не можем позволить потерять еще и такую блестящую ведьму как мисс Грейнджер. Пожалуйста, поменяйте присягу, пока не поздно.
- Нет.
- Почему вы хотите чтобы она вернулась к магглам?
- Меня не волнует, останется она здесь, или вернется в немагический мир. – Глядя на расстроенного Дамблдор, парень почувствовал какое-то странное удовольствие. “Сейчас я один ответственен за все, а не ты. Привыкай”. – подумал он.
- Я давным-давно заметил, что нужно ударить Грейнджер кирпичом, чтобы заставить ее изменить свою точку зрения. Так вот – это – мой кирпич. И он будет бить ее по голове всякий раз, когда ей вздумается подойти ко мне, напоминая о том, чего ей это будет стоить.
- Есть более легкие способы добиться этого, мистер Поттер. Мисс Грейнджер – умная девушка и с ней можно просто поговорить.
Гарри недоверчиво посмотрел на Альбуса.
- Вы говорите о ведьме, которая уже третий год пытается освободить домашних эльфов, хотя ей уже много раз говорили, что они не хотят быть свободными, и они погибнут без хозяина. Кстати, вы знаете, что для домашних эльфов она - Волдеморт? Они называют Грейнджер “Она” и бегут от нее как от чумы. Ей уже говорили бросить это занятие, и что она причиняет им больше вреда, чем пользы. И она послушалась? Нет. Она думает, что лучше всех знает, что для них хорошо, а что – нет. И точно также относится ко мне. Я сказал не лезть в мои дела, если это не касается школы. Она меня не послушалась. Это, Дамблдор, не интеллект. Это – упрямство. Я не буду менять ни слова из этой клятвы. Если она не будет клясться, можете послать ее обратно домой, потому что, думаю, кроме как для разведения, от нее больше не будет пользы. Впрочем, кто бы ни был ее мужем, он пожалеет об этом самое позднее через неделю.
- Мы можем что-нибудь сделать, чтобы вы передумали? – последняя попытка переубедить парня.
- Нет.
- Мистер Поттер, все еще есть время, - напомнил Дамблдор. – Не вычеркивайте мисс Грейнджер из своей жизни. Может ведь так случиться, что будет слишком поздно вернуть все.
- Это она выбросила меня из своей жизни. Помните, Директор? Когда она думала, что я виновен, она очень быстро сделала это. Теперь, когда ситуация поменялась, она хочет чтобы я все забыл. Отлично. Этого не будет, и вам всем придется свыкнуться с этим.
Выждав пару минут в тишине, и видя, что у Дамблдора больше нет аргументов, Гарри спросил:
- Мы закончили?
Альбус грустно кивнул, и Гарри вышел из кабинета.
* * *
Пятничный обед приближался к концу, когда профессор МакГонагалл встала, и попросила тишины.
В наступившем затишье поднялся Дамблдор.
- Пожалуйста, минутку вашего внимания. Меня попросили пригласить вас всех в свидетели в Магической Клятве. – Он сделал паузу, не будучи в силах скрыть выражение грусти на лице. – Мисс Грейнджер, мистер Поттер, не могли бы вы подойти ко мне.
Тишина в зале стала такой, что был слышен стук, отбиваемый посохом Гарри. Несколько студентов, с которыми обычно учился Гарри, заметили, что вместо обычного мерцания, на верхушке посоха пульсировали яркие вспышки чистого изумрудного пламени. Студенты видели, как они подошли и встали напротив друг друга перед преподавательским столом.
- Повернитесь друг к другу, - Дамблдор начал ритуал.
Гермиона взглянула на Гарри.
- Вы можете начать сразу же, как только будете готовы, мисс Грейнджер, - с грустью, но все так же твердо продолжил Дамблдор.
- Пожалуйста, не заставляй меня делать это, Гарри, - так, что расслышали только Гарри и Дамблдор, попросила Гермиона.
Лицо парня не выражало вообще никаких эмоций, как не было их и в голосе, когда он сказал:
- Это твой выбор, Грейнджер. МакГонагалл сказала тебе мои условия. Ты можешь или подчиниться, или оставить все так, как есть.
Гермиона выглядела так, будто сейчас расплачется. Вынув палочку, она положила ее поперек ладоней.
- Я, Гермиона Джейн Грейнджер, клянусь своей магией никогда преднамеренно не приближаться к Гарри Джеймсу Поттеру или говорить с ним.
Несколько студентов шокированно вскрикнули, увидев, как синяя аура магии окутала Гермиону и несколько усиков из нее потянулись к Гарри.
- Я, Гарольд Джеймс Поттер, принимаю клятву Гермионы Джейн Грейнджер, и возвращаю то, что она ценит больше всего в этой жизни.
Зеленая аура вспыхнула вокруг Гарри и потянулась к ауре Гермионы. Затем, смешавшись вместе, они обе исчезли.
- Присяга принята, и это засвидетельствовано собравшимися здесь, - завершил обряд Дамблдор. – Я только надеюсь, мистер Поттер, что однажды вы не пожалеете об этом.
- Сомневаюсь, профессор Дамблдор, - спокойно ответил Гарри и вернулся на свое место за столом Гриффиндора.
- Альбус, я хотела бы с вами поговорить о Поттере, - попросила Минерва, оставшись в кабинете Дамблдора после еженедельного пятничного отчета.
- Что еще он сделал, Минерва? – Дамблдор уже начал жалеть, что так опрометчиво вынудил Гарри вернуться в Хогвартс, но он не собирался менять своего решения – не на сей раз. Кроме того, что весь волшебный мир нуждался в Гарри Поттере, у директора не было ни малейшего желания повторять ту же самую ошибку, которую он сделал в прошлом году, и которая стоила Гарри свободы.
- Нет, Альбус, он ничего такого не сделал. Я просто беспокоюсь о том, что он может сделать, учитывая то, как он заставил мисс Грейнджер принести клятву. Я знаю, вы хотели заставить его простить нас за прошлый год, и теперь то, что у Гермионы нету ни единого шанса….
- Не совсем, Минерва, - возразил Дамблдор. – Клятва не запрещает самому Гарри говорить с нею, следовательно, случись такое, мисс Грейнджер не потеряет свою магию. Может быть, мы сможем убедить его отказаться от присяги.
- Не думаю, - хмыкнула Минерва. – Прошло уже почти два месяца, и я не вижу никаких изменений. В лучшем случае он просто игнорирует сокурсников, в худшем – он с таким презрением относится к ним, что они сами не хотят с ним разговаривать. Честно говоря, Альбус, я не думаю, что ваш план сработает.
Дамблдор вздохнул. Подойдя к окну и взглянув на квиддичное поле, прекрасно видневшееся из окна кабинета, он сказал: “Ему просто нужно время, Минерва”.
- Сколько времени, Альбус, ему нужно на сей раз за счет других студентов? – с недоверием спросила Минерва. – Должна сказать, даже первокурсники не хотят общаться с ним. На церемонии распределения они были очень счастливы, что попадут в тот же дом, где учится знаменитый Гарри Поттер, пока не встретили его.
- Он вредил им? – быстро спросил Дамблдор.
- Если вы имеете в виду то, что он сделал с мисс Грейнджер – тогда нет. Но он относится к ним с презрением, как и ко всем остальным, а ведь они не имеют никакого отношения к тому, что случилось в прошлом году. Они не заслуживают этого, Альбус. – Минерва сделала паузу, чтобы отдышаться, как после тяжелого бега. – Никогда не думала, что скажу это, но мне кажется, что лучше было бы изолировать мистера Поттера от его друзей только по соображениям безопасности.
Дамблдор отрицательно покачал головой:
- Мне жаль, Минерва, но я не буду делать это. К тому же, сомневаюсь, что Гарри причинит им любой физический вред, если они сначала не попробуют навредить ему. Он может быть рассержен, даже зол на нас, но у него есть сильно развитое чувство справедливости и есть вещи, которые даже он не будет делать.
- Что, как не физический вред, он причинил мисс Грейнджер, - Минерва не могла поверить своим глазам, видя, как спокойно отнесся к этому Дамблдор.
- Нет, Минерва, ты не права. Это было скорее эмоциональное потрясение, чем реальный физический вред. Думаю, если бы Гарри хотел, он легко ослепил бы мисс Грейнджер навсегда. Но он просто блокировал способность ее мозга читать, и для такой девушки как мисс Грейнджер это было куда более болезненно. Впрочем, я согласен с мистером Поттером в одном – мисс Грейнджер очень упрямая девушка и ее действительно трудно заставить передумать. Также она полностью убеждена, что знает что будет лучше для окружающих и что у нее есть право вмешиваться в их дела.
- Хмм… - МакГонагалл с трудом скрыла усмешку. – Кажется, я знаю еще одного человека, который думает точно также.
- Понятия не имею, о ком это вы, - Дамблдор выглядел абсолютной невинностью.
- Вы уверены? – Поддела его Минерва, широко улыбнувшись.
- Давайте не будем отвлекаться, - попросил Дамблдор. – Как я говорил, то, как мистер Поттер наказал мисс Грейнджер было прямым следствием ее поступка. Думаю, он хотел показать ей, что он чувствовал, когда она сожгла его альбом с единственными фотографиями его родителей, которые у него были.
- Но это нечестно, Альбус! – Возразила Минерва. – Он наказал ее за то, что она взяла его книгу. Это несправедливо – такое серьезное наказание за обычный проступок.
- Не думаю, что он сделал с ней именно за это. Я имею в виду то, что она взяла что-то у него – было всего лишь предлогом. Вспомни, что она сделала с его фотографиями. – Напомнил Дамблдор. – Она знала, как много они для него значили, и то, что их сожгла его лучшая подруга… Думаю, Гарри понимал, что чтение для мисс Грейнджер – также самое дорогое в ее жизни, и если он отнимет эту ее способность, то сможет хоть как-то расплатиться за то, что она сделала.
По некоторому размышлению, Минерва признала его правоту.
- Думаю, вы правы, Альбус. Хотя, по моему мнению, наказание намного перевешивало все, что она сделала. Гарри был первым другом мисс Грейнджер в Хогвартсе, и я знаю, как сильно она хочет вернуть эту дружбу.
- И именно поэтому он и должен оставаться жить и дальше в башне Гриффиндора, - согласился Дамблдор. – Если мы позволим ему уйти сейчас, то, вероятно, уже никогда не сможем вернуть все, что потеряли в прошлом году. Мистер Поттер слишком важен для нас и всего волшебного мира, чтобы позволить ему уйти.
- Возможно, Альбус, но по сравнению с будущим множества волшебников и ведьм нашего мира, почему это настолько важно? Если так и дальше будет продолжаться, то мы можем потерять слишком много студентов, которые просто решат перевестись в другие школы, если вообще не бросят свое образование . – Она перевела дыхание. – Скажите, почему все это так важно?
Дамблдор нахмурился. Нужно было ответить серьезно, или ее доверие будет потеряно. Пауза затягивалась, и Альбус принял решение.
- Частично эта информация, Минерва, - начал он. – Является совершенно секретной и доступна только членам Визенгамота и некоторым Невыразимцам. Ты знаешь, что число рождающихся волшебников и ведьм в последнее время снижается, и что волшебный мир медленно регрессирует?
- О чем вы говорите? – МакГонагалл не понимала, какое отношение количество волшебников имеет к Гарри Поттеру. – Конечно, из-за Гриндевальда и двух нашествий Темного Лорда количество магов могло снизиться, но – коэффициент рождаемости? И при чем здесь Гарри Поттер?
- Оно понизилось именно из-за межродственных браков. – Пояснил Альбус. – Каждый год рождается все больше и больше сквибов.
- Но магглорожденные волшебники и ведьмы могут помочь в этом. Как, впрочем и полукровки. – Для МакГонагалл все было слишком очевидно.
- Не все это понимают, Минерва. Как глава Визенгамота, у меня есть доступ к статистике рождаемости, и, даже быстро просмотрев ее за последние сорок лет, можно понять, что количество детей, поступающих в Хогвартс, год от года уменьшается. Даже в других волшебных школах, таких как Дурмстранг и Бобатон, наблюдается медленное, но устойчивое уменьшение студентов, что невозможно объяснить действиями Гриндевальда и Волдеморта вместе взятыми. Даже если большинство чистокровных магов и не признает это, полукровки и магглорожденные намного превосходят их численностью, и именно чистокровные маги по силе являются самыми слабыми.
Дав несколько секунд, чтобы эта информация уложилась в сознании профессора, Дамблдор продолжил.
- Несмотря на такие открытые составы зелий, как Волчье Зелье и пара других, за пятьдесят лет никаких открытий не происходило – уж можешь мне поверить. Было также отмечено, что с каждый последующим поколением первокурсники, поступающие в Хогвартс, становились все сильнее, но, по мере взросления их магическая мощь увеличивается ненамного. Кажется, эта тенденция затрагивает даже магглорожденных волшебников. Большинство первокурсников в состоянии аффекта должны быть способны к применению беспалочковой магии, но, по достижению семнадцатилетнего возраста, эта способность практически теряется. Также отмечено, что сквибы рождаются, в большинстве своем, именно у тех пар, чьи родители являются чистокровными уже в двенадцатом поколении или более.
- Почему так, Альбус? – Минерва была почти в шоке от только что услышанных фактов. Она быстро поняла, что хотел ей сказать Дамблдор – каждое поколение было слабее предыдущего.
- Есть несколько причин. Ты знаешь, что множество магглорожденных, которые не очень сильны в магическом плане от природы, или не женились на чистокровных волшебницах, покидают волшебный мир спустя несколько лет после выпуска?
- Почему? – МакГонагалл не видела никакой причины для бегства из волшебного мира. (ну, не считая Гарри – прим. пер.)
- Дискриминация, - просто сказал Дамблдор. – Примерно сто лет назад, чистокровные маги, поняв, что магглорожденные быстро захватывают место под солнцем для себя, приняли закон об ограничении числа рабочих мест для магглорожденных волшебников. Они сделали это только из боязни, что они могут потерять свою власть под напором более молодых волшебников.
МакГонагалл молча сидела, слушая его рассказ.
- Затем, по прошествии нескольких лет, видя, что ничего не меняется, и устав жить под давлением, множество магглорожденных эмигрировало в Америку, где чистота крови мало что значит, и где они смогут реализовать свой потенциал. Другие, которые не могли уехать из страны, вернулись в мир магглов, и были вынуждены вновь учиться жить и выживать без магии.
- И с тех пор никто не изменил эти законы? – Минерва не могла поверить, что маги стали настолько слепыми.
- Каждый раз, когда кто-нибудь пытался изменить их или объяснить, что сулит нам в будущем такая дискриминация, и пробовал отменить эти законы, чистокровные волшебники не позволяют сделать это. – Дамблдор покачал головой. – Что же касается магического потенциала студентов, то у нас есть только предположения. Случайная магия делается без палочки, одними намерениями, эмоциями, и она весьма мощна. Мы, в процессе обучения, заставляем студентов идти по пути определенных слов и жестов, чтобы магия текла сквозь палочку, вместо того, как нужно. Вероятно, именно это и ослабляет их способность к беспалочковой магии, и, вследствие недостатка использования, со временем она полностью атрофируется.
- Конечно, это вызывает беспокойство, - заметила МакГонагалл. – Но я все еще не понимаю, как это относится к мистеру Поттеру, и почему так важно уговорить его остаться в волшебном мире.
- По нескольким причинам, - ответил Дамблдор. – Для начала – он, как победитель Волдеморта, имеет достаточно сильное влияние на политику нашего мира. И, думаю, именно он в состоянии отметить те варварские законы о дискриминации магглорожденных. Но, в конце концов, разве не прекрасно было бы увидеть, как он женится на какой-нибудь ведьме и поселится здесь?
- И, возможно, будет отцом некоторые магически сильных детей?
- Да, конечно, - согласился Дамблдор, делая вид, будто это только что пришло ему в голову, но МакГонагалл не повелась на эту удочку.
- А другие причины?
- Только одна. Если мы когда-нибудь сможем уговорить его остаться и преподавать в Хогвартсе, то он мог бы помочь первокурсникам в освоении беспалочковой магии, что помогло бы им в дальнейшем стать более сильными магами. Иначе, согласно статистике, лет через двести в Магическом мире будут рождаться только сквибы. – Нахмурившись, ответил Альбус.
- Итак, мы должны заставить мистера Поттера еще раз спасти волшебный мир, даже не сказав ему об этом, - с сарказмом произнесла Минерва.
- Боюсь, что так, - кивнул Дамблдор. – Если он узнает, что фактически наше существование зависит от того, останется ли Гарри с нами, или нет, то, учитывая его состояние, он, скорее всего, просто сбежит. И это станет началом конца нашего мира.
* * *
Большой запечатанный конверт упал на стол перед Гарри. Резко взглянув вверх, он еще успел увидеть, как большая серая сипуха мелькнула меж других сов и исчезла.
На этом, довольно пухлом, конверте была только надпись “Гарри Поттеру”, выведенная знакомым почерком. Быстрая проверка показала, что в конверте не было ни проклятий, ни какого-нибудь другого неприятного сюрприза. Парень все еще помнил, как Грейнджер подослали то письмо с гноем бубонтюбера на четвертом курсе после статьи незабвенной Риты Скитер, и подозревал, что гриффиндорцы очень желают опробовать что-нибудь в этом роде и на нем. Не обнаружив в конверте ничего опасного, Гарри разрезал его и вытряхнул содержимое на стол.
В конверте прислали множество вырезков из газет и записку. Быстро взглянув на нее, Гарри вспомнил, как после неудачной попытки Фаджа вручить ему Орден Мерлина, он попросил Алекса прислать все статьи об этом, поскольку ему самому не хотелось смотреть множество газет, разыскивая статьи о себе самом. К тому же, было любопытно узнать, напишут ли на сей раз репортеры все, что он сказал, или же, как Рита Скитер, попытаются использовать его слова в собственных целях. Если судить по сердитым взглядам остальных студентов за последние несколько дней, некоторые статьи все же были довольно искаженными.
Он ожидал, что Рита откроет свою собственную кампанию клеветы на него, в целях мести за то, что он раскрыл ее как незарегистрированного анимага. Теперь для нее было намного сложнее добывать нужную информацию, ибо теперь многие начнут защиту от анимагов. “Интересно, могут ли ее посадить за это?” – подумалось Гарри.
На вырезках красовались крупные заголовки: “Мальчик-Который-Выжил обвиняет Министерство Магии и Министра в коррупции!”, “Министр Фадж обвиняется в сокрытии информации о возвращении Вы-Знаете-Кого!”.
“Кажется, я говорил обо всех них, а не только об идиоте-Фадже”, - подумал Гарри. – “По-крайней мере, они частично напечатали правду”.
В нескольких статьях упоминалось даже о том, что “Мальчик-Который-Выжил-И-Уничтожил-Волдеморта отказался принять Орден Мерлина Первой Степени от Министра Фаджа…” или “Министр Фадж обвиняется Гарри Поттером в отправке в Азкабан более одного невиновного человека”.
Гарри заметил, что ни один из репортеров ни о том, что сам волшебный мир насквозь погряз в коррупции, ни о том, что он покинул бы их мир, оставив его Волдеморту, если бы тот не планировал заодно уничтожить и магглов. Большинство обрезок было практически идентично, хотя в некоторых и проскальзывали намеки на увольнение Фаджа, а некоторые даже призывали изменить систему правосудия Министерства, учитывая, что около четырех невиновных людей заточили в Азкабан за последнюю сотню лет. Впрочем, Гарри сомневался, что из этого выйдет что-нибудь путное, поскольку здесь была вина не столько самой системы, сколько людей, работающих в ней.
“В любом случае, им теперь не придется волноваться о дементорах”, - с усмешкой подумал Гарри. – “Может теперь они наймут нормальных волшебников, чтобы охранять тюрьму, а может – и найдут кого-нибудь похуже дементоров”.
Единственная газета, наиболее подробно описывающая неудавшееся награждение Гарри, была “Придирой”, но даже они замяли его заявление об уходе из Волшебного мира в конце года. Наверняка они просто представить не могли человека, который бы добровольно покинул этот мир. Что ж, в таком случае это станет для них небольшим сюрпризом.
Гарри мельком взглянул на часы. Вот-вот начнется урок Трансфигурации у профессора МакГонагалл. Дамблдор, очевидно, решил, что стоит попробовать Гарри работать с кем-нибудь в паре, поскольку с недавнего времени студенты работали с кем-нибудь в паре. Сегодня его партнером была Джинни Уизли. Как это было объяснено на самом первом уроке, такой способ должен был помочь им научиться работать без конфликтов перед уходом в “настоящий мир”.
“Настоящий мир!” – Фыркнул Гарри, идя к классу. – “Эти дураки ничего не знают о настоящем мире!”
В Трансфигурации, как и в остальных предметах, он был одним из отстающих, но это не имело никакого значения. Также, как и всегда, зайдя в класс, он сел на последнюю парту.
Джинни, сидевшая где-то в центре, повернулась к нему и с раздражением махнула рукой, показывая ему сесть рядом с ней, но Гарри только скрестил руки на груди и сидел на своем месте, ожидая дальнейшего развития событий.
Девушка раздраженно хлопнула книгой о стол, закрывая ее, и, схватив свои вещи, с воинственным видом устремилась к последней парте.
- Я сюда пришла первая, Гарри Поттер, и ты должен был сесть рядом со мной! – Джинни с раздражением села рядом с парнем.
- И с какой это стати?
- На этих уроках – я работаю с тобой в паре, забыл? – Джинни с силой топнула ножкой под столом, пытаясь ударить по ботинку парня.
- Не я тебя выбирал. – Спокойно, будто изучая какого-нибудь морского зверька, ответил Гарри.
Видя, что скандала не миновать, со своего места привстала МакГонагалл:
- Мисс Уизли, вы желаете что-то сказать классу?
- Нет, профессор МакГонагалл. – Потупив взгляд, тихо ответила Джинни.
- Мистер Поттер?
- Вы правда хотите, чтобы я ответил, профессор? – с легкой улыбкой спросил Гарри.
- Только если это относится к уроку, - с натяжкой произнесла Минерва.
- Тогда вы сами ответили на мой вопрос, профессор.
Минерва не стала реагировать на провокацию и решила начать урок.
По окончании занятия, МакГонагалл, задав каждой паре студентов два свитка к следующему уроку о способах постоянной трансфигурации и о том, почему заклинание может не сработать, отпустила группу.
По дороге к Прорицанию Гарри и Джинни шли одними из последних, когда девушка решила завязать беседу:
- Давай после обеда встретимся в библиотеке, сделаем Трансфигурацию?
- Если хочешь – приходи. Я в любом случае не буду делать ее. - Гарри пожал плечами.
Внезапно Джинни будто сорвалась с цепи: “Меня уже достало твое отношение!” – прокричала она, прижав его к стене.
Он не сопротивлялся, а просто также спокойно смотрел на нее, будто ничего не произошло, что разозлило ее еще больше. Прорычав что-то неразборчивое, она выхватила палочку и направила ее на парня.
- Может тебе и плевать на свое будущее, но мне не все равно, что станет со мной! Мы работаем в паре, и то, как работаешь ты, влияет и на мои оценки! И ты придешь в Библиотеку сегодня, или я обещаю, что превращу твою жизнь в ад, понял?
- Ты уже ее сделала такой, помнишь? – Гарри взмахнул свободной рукой и Джинни отлетела к противоположной стене коридора. – Ты и вся твоя семейка осудила меня ко всем чертям в прошлом году. Да что ты можешь сделать? Кричать? Плакать? Топать ножками, как дитя, когда он не получает то что хочет? Ничего, что ты можешь сделать, чем ты мне угрожаешь не может быть хуже того, что вы сделали со мной в прошлом году! Ты должна мне долг жизни! Я ведь спас твою жизнь на первом курсе, и практически умер сам, когда спасал тебя. И все это – только потому, что ты была достаточно глупа, чтобы писать в проклятом дневнике, вместо того чтобы посоветоваться с одногруппниками, друзьями, братьями, профессорами наконец! И даже поняв, что дневник опасен, ты никому ничего не сказала! Я не знаю, то ли потому, что кто-нибудь узнает, что ты сделала, или потому что Том мог рассказать мне, что ты была влюблена в меня или еще Мерлин знает что! И, увидев дневник у меня – его украла, вместо того, чтобы оставить его у меня, и проблема могла быть решена прежде, чем ты чуть не умерла. Магглорожденный еще мог бы не задуматься об опасности такого дневника, но не тот, кто прожил в волшебном мире всю жизнь, и чьи родители – члены Ордена Феникса, наконец!
Гарри сделал паузу, мысленно дав себе оплеуху за то, что отошел от темы, и продолжил:
- И с долгом жизни, вместо того, чтобы понять меня, попытаться помочь или сделать еще что-нибудь хорошее, ты послушалась остальных даже не выслушав меня. Долг жизни, который ты и твой отец должны мне, никогда не будет выплачен просто потому, что я ничего не приму от вас. И что же случится, если этот долг не будет выплачен в течение нескольких поколений? Уизли потеряют свою магию? Долг жизни обычно передается от поколения к поколению, и думается, что в конце концов на семье Уизли будет что-то вроде клейма проклятых. Так что, наслаждайся своей жизнью, Уизли. Она может быть долгой и полной страдания.
Сидя на полу в коридоре, и провожая его взглядом, Джинни медленно, на четвереньках, сквозь подступающие слезы стала искать свою палочку, лежащую неподалеку. Она просто хотела спровоцировать его, но не так, как получилось. Она старалась не приставать к нему за прошедшие два месяца, даже не попадаться ему на глаза лишний раз, пока остальные лезли к нему с извинениями. Она надеялась, что такое поведение слегка уменьшит гнев Гарри, но это не произошло. Он будто забыл о ней. Иногда она думала, что он должен был оставить ее в Тайной Комнате пять лет назад. Но сейчас она не сдастся. Он может ненавидеть ее, но никто не отберет Гарри у нее.
Вновь они увиделись во время обеда. Гарри, сидя в конце стола, увлеченно читал какую-то книгу и ни на что больше не обращал внимания. Она поднялась, намереваясь подойти извиниться за свое поведение, но Рон перехватил ее на полпути.
- Джинни, - прошептал он. – Не нервируй его сейчас. МакГонагалл только что сказала, что его Молнию вот-вот доставят. Мы должны завтра подарить ему ее и вернуть в команду – у нас игра на следующей неделе со слизеринцами. Если ты разозлишь его сейчас, он точно откажется играть, и мы наверняка проиграем, как и в прошлую игру. Не говоря уж о том, что Малфой не упустит такого случая позлорадствовать.
- С чего ты взял, что он согласится играть за нас? – также в ответ прошептала Джинни. – Он же сейчас ненавидит весь наш факультет. И ты думаешь, он захочет помочь нам побить слизеринцев?
- Он любит летать и ему нравится квиддич, - без колебаний ответил Рон. – И - не нравится Малфой. Даже если он и не будет играть против других факультетов, может, нам удастся убедить его играть против Слизерина. И я точно уверен – как только он вспомнит, как только окажется в воздухе – он захочет играть с нами и далее.
Джинни только покачала головой. Гермиона была права. Рон и правда был до безумия влюблен в квиддич. Она подумала, что если б Рону было суждено завтра умереть, последние его мысли были бы о своей семье, о Пушках Педдл, правда ли, что они победят на Чемпионате мира и грусть от факта, что он этого не увидит.
Вернувшись к еде, Джинни украдкой продолжала наблюдать за Гарри и думать о том, что сказать ему, как извиниться, чтобы он не выгнал ее снова. В конце концов, она завоюет его. Джинни мечтала о Гарри Поттере с тех пор, как услышала о нем, увидела первый раз на вокзале Кингс-Кросс. И даже если она и делала ошибки раньше, она знала, что Гарри любит ее… любил, пока они все не предали его. Гарри просто должен был понять, что в этот раз все будет по-другому! Он должен был понять, как ей было жаль, что так получилось в прошлом году, что сейчас ей можно доверять… потому что она никогда не предаст его снова! Да она скорее бы умерла, чем сделала это!
* * *
- Поттер, - позвал Колин, заходя в гостиную.
- Что, Криви?
- Тебя просила позвать профессор МакГонагалл, - передал парень и вышел из комнаты.
(прим.пер. – любители этого фика.. обращаюсь к вам. Вам не кажется, что Малфой все еще в образе хорька? Следовательно, он не может злорадствовать по поводу будущего поражения Гриффиндора, и тем более, не сможет быть ловцом?)
Вздохнув, Гарри положил книгу в рюкзак, и, закинув его на плечо, поплелся к лестнице.
Выйдя из комнаты, он услышал странный шум, слегка напоминавший жужжание пчел, очевидно, издаваемый студентами внизу. Быстрая проверка показала, что здесь находились студенты второго курса и старше. Никаких первокурсников. Во главе их, практически у подножия лестницы стояла профессор МакГонагалл.
Что происходит?
Гарри невольно напрягся, впрочем, стараясь этого не выдать, и приготовившись отбить возможное нападение. Не то, чтобы он становился совсем законченным параноиком, но, в любом случае, он не хотел попасться в ту же ловушку, что и в прошлом году.
- Спускайтесь, мистер Поттер. Мы все ждем только вас, - позвала Минерва, заметив его, стоящего наверху.
Не торопясь Гарри начал спускаться, все еще стараясь отгадать, что же на сей раз задумали они с Дамблдором.
Гриффиндорцы, инстинктивно, стояли в кучке за спиной профессора, как будто старались сделать так, чтобы их не было видно. “Как это все по-гриффиндорски”, - мысленно усмехнулся Гарри, заметив их быстрые шепотки и толкания позади декана.
- О, и что же это? – скрестив руки, спросил Гарри, теперь уже твердо уверенный, что без Дамблдора здесь не обошлось.
Минерва подвинулась, пропуская вперед Джинни, в руках у которой была метла в подарочной упаковке, перевязанная красно-золотой лентой.
- Гарри, - писклявым от волнения голосом начала она. Глубоко вздохнув, она попробовала еще раз. – Гарри, мы хотели бы извиниться за наше поведение в прошлом году, за то, что мы сделали с твоими вещами. Нам всем очень жаль, что так вышло. Мы не можем вернуть все как было, но мы хотели бы вернуть тебе Молнию.
Она подошла к Гарри и протянула ему метлу, чуть улыбнувшись. Но Гарри просто стоял и смотрел на нее, не делая никаких попыток взять метлу.
- Гарри, возьми, пожалуйста. Она твоя.
- Как и твое место в команде квиддича! – донесся из толпы голос Рона.
- Это не моя Молния, которую я получил на Рождество от крестного отца, и которая была уничтожена в прошлом году. Скорее всего, об этом подарке позаботились Дамблдор и МакГонагалл, а не вы сами. Молния – очень дорогая метла.
- Какая разница, кто придумал это? – чуть раздраженно ответила Джинни. Они не думали, что все так обернется. Предполагалось, что он будет рад получить свою метлу обратно, а вместо этого он ни капли не был им благодарен. – Главное, что мы все заплатили за то, чтобы вернуть ее вам.
Гарри на мгновение оглядел комнату.
- Так это моя метла? И я могу сделать с ней все что захочу?
- Да, Гарри. – На сей раз, когда она протянула ему метлу, он принял подарок.
- Так что никто бы не остановил меня, если б мне вздумалось бросить ее в огонь, потому что она моя, - продолжил свою мысль парень.
- Зачем тебе это? – выкрикнул Рон. – Тебе же нужна метла, чтобы снова играть за ловца.
- Кто сказал, что я хочу быть ловцом? Особенно ловцом для гриффиндорцев? – язвительно спросил Гарри, найдя взглядом в толпе Рона.
- Ну ты же не хочешь, чтобы Слизерин выиграл кубок Квиддича, не правда ли? –
- По правде говоря, Уизли, меня это заботит меньше всего на свете. – Вечные поклонники квиддича были просто шокированы этим заявлением.
Около самой ручки метлы, золотыми буквами было выведено “Гарри Поттеру”. “Должно быть они сказали компании, для кого эта метла и получили неплохую скидку”, - подумал парень.
Легким движением руки метла пролетела сквозь комнату к камину, заставив несколько учеников отскочить в сторону, чтобы не быть ею сбитым. К их облегчению, метла не сгорела в огне, а взмыла вверх и остановилась над камином. Секунду спустя чуть ниже ее появилась бронзовая мемориальная доска.
Тем временем Гарри подошел к Полной Даме, отталкивая всех, кто пробовал ему помешать, и исчез за ним.
Джинни, пару секунд ошеломленная этим неожиданным отступлением, бросилась за ним.
* * *
Час спустя, когда Джинни вернулась, гостиная была почти пуста.
- Вы догнали его, мисс Уизли? – спросила МакГонагалл, сидевшая в кресле напротив камина.
- Почти что, профессор. Я успела заметить, как он вошел в ванную Стонущей Миртл. Когда я попробовала пойти за ним, то наткнулась на стену. Мне понадобилось минут двадцать чтобы убрать ее, и, когда я зашла в ванную, он уже ушел. Думаю, он пошел в Тайную Комнату и закрыл вход, так что я не смогла пойти за ним.
- И хорошо, что не смогли, мисс Уизли, - быстро проговорила Минерва и вышла из комнаты. Ей было необходимо увидеть Директора.
Джинни подошла поближе, чтобы увидеть, что за послание оставил им Гарри.
“Это должно быть напоминанием всем, кто живет здесь. Если вы думаете, что вы – часть древнего и благородного Дома Гриффиндорцев, я предупреждаю – это не так.
Возможно, вам уже сказали, что ни один из гриффиндорцев не повернулся на сторону тьмы. В таком случае они забыли, или не хотят забыть тот факт, что были по крайней мере два человека, которые поддерживали Лорда Волдеморта, также известного как Том Марволо Риддл. Кто же эти два бесстрашных и храбрейших человека, которые так опозорили дом, вы могли бы спросить? Питер Петтигрю и Персиваль Уизли.
По мере учебы вы обнаружите, что поступили в Дом шакалов, а не львов. Вы обнаружите, что они мгновенно отвернутся от вас, если вы сделаете что-нибудь, что не вписывается в их рамки представления о поведении Гриффиндорца. К примеру, если вас лишат несколько баллов за то, чтобы сделать хорошее, спасти человека, к примеру. Или если у вас есть необычная способность, который они считают “злым”, как например Парселтанг. К тому же, они могут сказать об этом всем остальным “для их же защиты”, и вас будут бояться и избегать уже все Дома.
Вы можете обнаружить, что иногда, когда вы будете говорить правду, вам не будут верить потому, что это не соответствует тому, чему верят они. И ничто, что бы вы не сделали, или не сказали, не заставит их передумать.
Если вы когда-нибудь подумаете, что здесь написана ложь, спросите любого Гриффиндорца и посмотрите, скажут ли они, что члены Древнего и Благородного Дома сделали для Гарри Поттера в течение всех лет, которые он провел здесь. Скроют ли они все, что сделали для него? Посмотрим, хватит ли у вас храбрости найти что-нибудь об этом в библиотеке, или, как остальные, игнорировать правду?
